ВCE ДЕТИ...ПРОСТО РАЗНЫЕ. ОТКРОВЕНИЯ МНОГОДЕТНОЙ МАМЫ

Только теперь, когда у меня четверо детей, я научилась спокойно реагировать на смелые заявления других родителей: что их дети никогда бы себе чего-то «такого» не позволили, что их дети никогда не лечились антибиотиками, что их дети уже в два года рисуют человечков, а в восемь могут двадцать раз отжаться.
Я спокойно отвечаю: «75% моих детей тоже никогда бы себе такого не позволили, 50% моих детей ни разу не лечились антибиотиками, 25% моих детей в два года научились рисовать человечков и половина спокойно отжимается даже не двадцать, а двадцать пять раз».

МАЛЬЧИК САША

Десять лет назад, когда я была молодой мамой одного мальчика Саши, мне казалось, что я знаю о детском воспитании все. А именно — что мой ребенок является примером полнейшего родительского педагогического провала, и моя материнская карьера, едва начавшись, пришла к бесславному концу.
Сашенька рос неуправляемым, буйным и до средней школы не показывал никаких художественных склонностей или талантов. Вообще. Я делала все, что могла, чтобы развить его интеллект с пеленок — на зубок знала методики Монтессори, Зайцева, Домана, Никитиных, покупала журналы со статьями о детской психологии, шила для малыша игрушки в виде тряпичных букв, набитых гречкой, ставила классическую музыку и показывала альбомы с картинами эпохи Ренессанса. Но, еще не научившись стоять на ногах, мой первенец превратился в тирана, своим ором и бескомпромиссностью терроризировавшего всю семью.
С ним невозможно было никуда пойти — две попытки посетить кофейню и ресторанчик увенчались провалом, несъеденной едой и недоумевающе-раздраженными взглядами других посетителей. Потому что Сашенька, полуторагодовалый сообразительный мальчик, просто орал. Он орал в гостях, орал во всех людных местах, он орал и не слушался везде, где мы бывали.
Дома он вывел из строя всю бытовую технику, до какой мог добраться, и даже развинтил офисное кресло! За полтора года как-то наловчившись обращаться с ним, я прониклась скепсисом по отношению ко многим методикам развития детского интеллекта. Я твердо решила, что придуманы они: а) для девочек; б) для достойных родителей, а не для таких тряпок, как я.
Когда я была мамой только одного мальчика Саши, мне казалось, что я знаю о детском здоровье все. Саша, которому сейчас одиннадцать — не болеет. Никогда. Вообще. Едва у малыша зажил пупок — я стала выкладывать его, голого, в одной распашонке, на одеяльце, расстеленное прямо на полу. Малыш рос и развивался без шапочек и носочков, получал в неограниченных количествах грудное молоко, спал вместе с родителями до двух лет и был возим на море, в палаточный лагерь с песком и «антисанитарией», с шести месяцев. Его пеленки никогда не гладились, а посуда не стерилизовалась. Поэтому когда знакомые мамы жаловались, что их дети болеют, у меня было мое собственное твердое мнение на этот счет: а сами виноваты. Кутать не нужно было. И грудью кормить хотя бы года полтора.

ДЕВОЧКА КАТЯ

А потом у меня родилась девочка Катя. Если бы Катя оказалась первым и единственным моим ребенком, то я бы однозначно примкнула к тем мамам, которые, стоя в сторонке со своим опрятным послушным малышом и наблюдая за чужой безобразной истерикой, сказали бы: «Вот моя девочка никогда бы себе такого не позволила!», и поставила бы себе честный жирный плюс.
Катя была из тех младенцев, о которых пишут недоумевающие от чужих бед родители: «Чего вы киснете, вам нужно развеяться! Смело берите ребенка с собой в рюкзачок и идите гулять, идите на выставку, идите в кино, в гости — не замыкайтесь в четырех стенах и не бойтесь носить ребенка с собой!». Катя с самых первых дней спала в своей отдельной кроватке, в другой комнате (что-то немыслимое в контексте младенца Саши) и могла часами лежать там, рассматривая подвешенные вдоль бортика игрушки, пока мы с ее старшим братом благополучно занимались на ковре рядом.
Детская ревность? Я таких слов не знала, моя материнская самооценка стремительно росла. За первые Катины два месяца мы исколесили всю Киевскую и частично Черниговскую области. Без проблем останавливались в придорожных кафе, я даже возила Катю с собой в институт и библиотеку!
Но в три месяца случилось нечто ужасное. У дочки мало того, что поднялась температура — она начала кашлять! Я была уверена, что такого не бывает, что это не из моей реальности — давать ребенку какие-то лекарства, водить к врачу... Мне казалось, что просто нужно меньше паники, больше грудного молока, поносить на ручках — и все пройдет. Именно это я без тени сомнения советовала другим мамам, у которых болели дети. Я была уверена, что это не дети болеют, а их мамам нечем заняться.
Но кашель почему-то не прошел. Врач, прописавшая нам антибиотики неделю назад (ан-ти-би-о-ти-ки? Да никогда в жизни!) сказала твердо, так, что даже я послушалась: «Вам нужно ложиться в больницу. Немедленно. В любой момент у девочки может развиться пневмония». Две недели мы провели в больнице, получая уколы и всевозможное лечение. Я стала осторожнее.
Дочка болеет в среднем раз в три месяца — любой вирус, летящий по воздуху, словно прельщается кроткой беспомощностью этой нежной хрупкой белокурой девочки, и Катюша заболевает. И как заболевает! Если поднимается температура, то не ниже тридцати девяти! И как минимум две недели сидения дома нам гарантированы.
В пять лет, когда ее брат вовсю купался и гонял босиком, жарким маем, Катюша умудрилась схватить двустороннее воспаление легких. В семь, тоже летом — сильную ангину. В восемь — два пиелонефрита подряд. Благодаря Катюше я научилась «читать» анализы крови и мочи, научилась делать жаропонижающие уколы и разводить порошковый антибиотик для инъекций. Нас хорошо знают как минимум в трех больницах города. Почему? Что я сделала не так? Ответа на этот вопрос я так и не получила.

ДВА РАЗНЫХ РЕБЕНКА
И вот передо мной оказались два совершенно разных ребенка. Рожденных от одинаковых родителей, употребляющих одинаковую пищу, живущих в одной комнате — и потрясающе, невообразимо разных! Немыслимые, невозможные для Саши вещи — его сестра делает с легкостью, словно никто ее этому и не учил. В то же время Сашина собранность, методичность, ответственность — чужды «летающей в облаках» Катюше.
Наша старшая девочка почти не ходила в садик и могла часами сидеть, складывая пазлы (Саша, до определенного возраста, эти пазлы ел), и рисовала потрясающие картинки. Слушала книжки, которые я могла читать ей с утра до вечера. Как будто бы сама, без чьей-либо помощи, научилась читать и писать. А ведь первые Сашины полгода в школе были суровым испытанием! Из детского сада моего первенца выпустили с рекомендацией «индивидуального обучения», и, откровенно говоря, в семь лет он был совершенно не готов к школе.
По инерции, я продолжала несколько лет считать себя матерью-неудачницей и всячески оправдывалась перед учительницей, но в пятом классе выяснилось, что у Саши очень все хорошо складывается с математикой. Более того, он начал читать толстые романы из «Библиотеки приключений» и детскую классику, а также рисовать хитрые инженерные чертежи и топографические карты.
Мне очень хотелось отдать сына в какой-то кружок, но он нигде не приживался, пока мы не дошли до карате. За четыре года Саша достиг немалых успехов, заработав «синий» пояс и кубики на животе. Сын подрос, посолиднел и стал настоящей опорой в семье — ответственный, собранный, способный помыть посуду, приготовить для всех вкусный завтрак, поменять колесо машины и сделать массу других полезных вещей. И, главное, он очень добрый и отзывчивый.

ЕЩЕ ДЕТИ

Когда Саша учился в первом классе, у меня родились Евфросиния с Никитой. С первого беглого взгляда на эту парочку стало ясно, кто есть кто. Разные, как день и ночь, они не то что не походили на брата и сестру — а вообще на близких родственников! Белокурая, голубоглазая, с носиком-кнопочкой Ефросиша оказалась по характеру полным антиподом своей старшей сестры (нежной, легкоранимой, тихой) и на порядок спокойнее Саши в аналогичном возрасте.
Если Саша «брал свое» ором, то Евфросиния придумывает более изощренные и артистичные способы. Она бойкая, уверенная в себе и очень вредная. Она одна из всех четырех моих детей на замечание строгим голосом пристально посмотрит в глаза и спросит: «Что такое, мама?». Глядя на Евфросинию, мне очень часто хочется воскликнуть: «Моя дочка никогда бы себе такого не позволила!». В то же время, когда Евфросиния начинает рисовать — у всех дух захватывает от того, насколько уверенными получаются штрихи и линии из-под ее крошечных пухлых пальчиков!
Ее единоутробный брат Никита, рожденный семью минутами позже, — кареглазый (единственный из всей четверки), скуластый, тихий, упрямый и обидчивый. Глядя на эту парочку, понимаешь, что видишь словно две половинки единого целого, дополняющие друг друга. Никита, когда только родился, был похож на крошечного персонажа Вицина из «Операции Ы». Тихий меланхолик, склонный к не совсем законным поступкам. Никита предпочитает быть «ведомым» сестрой и стоит за нее горой.
В аквапарке на праздновании дня рождения удалось протащить четырехлетнюю Евфросинию на взрослую «трубу», которой она не то что не испугалась, а отнеслась со сдержанным серьезным одобрением, сказав, что «не страшно и хорошо». Никита же, снаряженный в надувной круг со шлейками, едва-едва освоил крошечную детскую горку высотой полтора метра и наотрез отказывался исследовать более серьезные развлечения.
Когда шайке малолетних разбойников исполнилось два года, я решила отдать их в садик. Многие годы я была ярым противником всяческих дошкольных учреждений. Старший сын ходил туда примерно полтора года и очень страдал. Но обстоятельства моей жизни и работы складывались тогда таким образом, что иных вариантов не оставалось. Дочка ходила примерно год и страдала еще больше. Садик — это, наверное, самое страшное (кроме больниц, конечно), что случалось в ее жизни.
Сашу и Катю мало увлекали детские утренники, коллективные занятия, хороводы и жизнь в социуме. Конечно, спустя пару недель, привыкнув, они перестали плакать по утрам в раздевалке, но зато как продолжала плакать я — от осознания, что моим детям там не место. «Максимум в шесть лет. В подготовительную группу» — размышляла я раньше, «не понимая» родителей, которые эти садики хвалят.
И вдруг — шок. Козявочкам едва стукнуло два, они только научились ходить на горшок и еще совсем не умеют сами одеваться — и я веду их в детский сад. Моя старшая дочка просидела возле меня несколько лет до школы: тихо, как мышка, что-то рисуя и вырезая картинки.
Но оказалось, в природе существуют и такие дети, которым сад — прямым образом показан. Плохо управляемые, активные, скучающие дома, готовые к командной работе Ефросиша и Никита рвались к играющим на площадке детям, возились с ними, терроризировали родителей и брата с сестрой, и у меня просто не оставалось выбора. К этому моменту я поняла, что как мама — совершенно ничего не понимаю в детях и в материнстве.

ВЫВОДЫ
Когда-то я считала, что для того, чтобы ребенок не болел, нужно его просто закалять и не давать антибиотики «по первому чиху». Это сработало ровно с половиной моих детей!
Когда-то (пусть и недолго) я считала, что истерики на улице, ор и ужасное поведение зависит от родительского воспитания. Действительно — я смогла воспитать целого одного ребенка, который никогда не кричал ни на улице, ни дома!
Когда-то я считала, что жесткий режим дня и кормления — пережитки прошлого, но опыт с двойняшками показал, что если у нас не будет режима, то у этих детей не станет и мамы. Ровно в девять вечера в доме наступает отбой, а в семь утра подъем. А несколько лет назад у нас все ложились, когда хотели, и просыпались тоже, когда получится. Такой расклад казался мне прогрессивным и «экологичным».
Когда-то я считала, что талант есть у каждого ребенка и проявляется он в раннем возрасте, все зависит от родительской настойчивости. На деле оказалось, что все очень индивидуально, и родительская настойчивость должна проявляться прежде всего в развитии у ребенка ощущения, что его безоговорочно любят, каким бы он ни был.
Я искренне не понимала и даже обижалась на тех знакомых, которые спрашивали, почему я не отдаю Катюшу в садик. Сейчас же я понимаю, что, несмотря на солидный опыт, я совершенно не могу ничего кому-либо советовать. Все детки разные и, получается, только мама знает наверняка, что на самом деле нужно ее ребенку и как «правильно» его лечить и воспитывать.
Пожалуй, это и есть единственный совет, который могу дать без сомнения в собственной правоте.

ДЕНЬ СЛАБОСТИ. КАК ПРОЖИТЬ ЕГО С РЕБЕНКОМ, ЕСЛИ НЕТ СИЛ?

Просыпаешься с утра. Открываешь глаза. И ощущаешь всю тяжесть предстоящего дня.

Знакомо ли вам это чувство, когда быть с собственным ребёнком оказывается в тягость, когда ломаешь голову над тем, чем бы его занять, как бы все успеть, и при этом посматриваешь на часы каждые десять минут, подсчитывая время до следующего сна?
И устаёшь ужасно от этого мыслительного процесса, и злишься и на себя, и на ребёнка. И ребёнок, как правило, именно в такие дни какой-то особенно сложный. И, конечно, начинаешь винить себя, делая вывод, что ты плохая мама, раз время с ребёнком тянется так невыносимо медленно и мучительно.

Так бывает именно тогда, когда нет собственных сил. Когда усталость не позволяет видеть в ребёнке ребёнка, когда хочется самой стать маленькой и утонуть в чьих-нибудь заботливых руках.

В таком нересурсном состоянии можно находиться очень долго и грызть себя за то, что ни с чем не справляешься. Не справляешься с ребёнком, с хозяйством, не можешь заставить себя приготовить еду или, готовя её, начинаешь просто кипеть, когда ребёнок не понимает такое простое «ну подожди немного» . И это замкнутый круг — ты раздражаешься, ребёнок это чувствует, начинает цепляться, ты раздражаешься на это цепляние ещё больше, он начинает всё вокруг бросать, ты начинаешь это собирать и пытаться ему что-то доказать, и так по нарастающей. А причина проста — нет сил. Закончились.

ВОТ ЧТО МОЖНО ПРИДУМАТЬ

В такие дни полезно соблюдать определённую тактику поведения. Начинается она с того, что с таким своим состоянием нужно перестать бороться. Нужно его признать и дать ему право на существование.

Дальше, нужно сказать об этом близким людям, если есть такая возможность, и попросить помощи. Попросить побыть с ребёнком, если его уже можно на какое-то время оставить. А дальше стоит уделить время себе — себя нужно наполнять. И это отдельная вещь, которой стоит поучиться. Что даёт нам силы? Часто ли мы вообще об этом задумываемся? Главное, для начала просто задать себе этот вопрос. Ведь очень часто, отдав ребёнка, мы просто впадаем в транс. Нет его — и нечего делать.

Для кого-то тёплая ванна наедине с собой может исправить ситуацию. Кому-то нужно пойти покататься на качелях в сумерки. Кому-то — встретиться с подругой. Кому-то нужно посвятить время собственному развитию (лекцию, например, послушать). А иногда нужно просто поплакать, чтобы стало легче. Хорошо, если есть для этого чьё-то плечо. А если нет, всегда есть подушка или очень грустный фильм, который может помочь первой слезинке, а дальше уже легче.

ЕСЛИ НЕТ ПОМОЩНИКОВ

Но что же делать, если возможности остаться с собой нет. Или близких нет, или они далеко, или отношения не те. Или мы просто опять-таки не умеем просить?

Близкими могут быть родственники или друзья. Близких нужно искать и ценить, строить отношения и учиться их поддерживать. Это очень важно и для нас, и для наших детей. Но сейчас речь не об этом. Что же делать, если сил нет, и людей, готовых помочь, в данный момент тоже нет?

Вся сложность в том, что ребёнку свою слабость показывать или объяснять не нужно. Ждать от него объятий и понимания тоже не стоит. Для ребёнка мы должны остаться всё той же уверенной, заботящейся и принимающей его мамой.

Но вот уровень забот и того, что придётся принять в такой нересурсный день, нужно немного подрегулировать. Сам факт того, что ты себе признаёшься: сегодня мне плохо, сегодня сил нет, — это уже полдела. А дальше не стоит делать всего того, что заранее очень тяжело.

Например, если рисование красками влечёт испачканные стены и одежду, которые в нормальный день будут с лёгкостью убраны, то в такой день лучше это отложить. Всё, что связано с хозяйством, тоже стоит оставить на потом. Покушать всегда можно придумать что-то быстрое и лёгкое, а остальное подождёт.

Заниматься стоит лишь самыми приятными вещами: обнимаемся и целуемся, делаем массаж, дурачимся, принимаем вместе ванну, читаем книжки, даже смотрим мультики — главное вместе и в обнимку.

Стараемся минимальными усилиями дать ребёнку себя — напитать его. А после подобных совместных занятий просто берём чашку чая, садимся рядом, расслабляемся и наблюдаем. Опыт показывает, что очень часто мы слишком настойчиво пытаемся придумывать занятия для своих малышей, а как правило, достаточно напитать их собой и просто быть рядом.

КАК СМЯГЧИТЬ ОГРАНИЧЕНИЯ

Особенно тяжело в такие дни принимать спокойно детские слёзы, поэтому некоторые ограничения в такой день лучше смягчить. Главное, делать это уверенно. Не теряя ведущей позиции.

Хорошо, если такие ситуации вы сможете заранее предугадать. Вообще мастерство предвидеть, к чему может привести та или иная ситуация, — это очень мощный инструмент, позволяющий нам контролировать как минимум собственные реакции и эмоции.

Например, если на одевание ребёнка нужно потратить очень много энергии, смекалки и выдумки, то в такой тяжёлый можно поступить иначе. Так как мы заранее знаем, что сил нет, предлагаем посмотреть любимый мультик, а во время просмотра с лёгкостью и поцелуями одеваем ребенка. В такой день так можно, потому что важнее сохранить силы. В такой день так можно, потому что важнее сохранить отношения. В такой день так можно, если предложить сделать это из ведущей позиции.

В такой день границы можно смягчить, потому что иначе было бы так. Вы бы не смогли одеть ребёнка, разозлились бы на него, никуда не пошли, он бы почувствовал ваше раздражение и стал бы злиться сам. Потом обязательно попросил бы мультик, вы бы сказали «нет», тут слёзы, которые сегодня вы вынести не в состоянии. А дальше вы либо злитесь ещё сильнее, либо прогибаетесь и разрешаете мультик, только бы стало тихо и спокойно. И в любом случае вы выжаты ещё сильнее, вы проиграли, вините себя. Так что границы могут и подвинуться — главное, чтобы мы их сами подвинули уверенной и твёрдой рукой.

ОСТАТЬСЯ МЯГКОЙ

И последнее, о чём хочется сказать. Нужно постараться быть открытой — даже в такие сложные дни. Придержать лифт входящему в подъезд соседу. Поздороваться с улыбкой с уборщицей. Улыбнуться и отшутиться проходящей мимо старушке, которая вдруг произносит что-то вроде «Ой-ой, холодно уже, а ваш ребёнок без шапки». Во взгляде другой мамы на детской площадке увидеть её усталость. Остаться мягкой, не закрываться и не загораживаться.

Если признаться себе в сегодняшней слабости и принять её, то это делать легче. Не переносить своё раздражение во времени и пространстве, а погасить его в принятии себя такой — такой усталой. Многим это даётся с большим трудом. Но когда получается, удаётся остаться мягкой и открытой, то силы, как правило, приходят непредсказуемо извне.

Одна мама делится своим опытом:
«В один из таких сложных для меня дней мы с сыном возвращались домой с прогулки. Я посматривала на часы и готовила себя морально к сложному процессу засыпания. Возле подъезда были насыпаны жёлтые листья, которые мой ребёнок вдруг увидел и решил по ним побегать. Потом посидеть. Потом полежать. Потом побросать. Потом вдруг веточка стала машиной и поехала по листьям. Потом по деревьям. Потом спряталась в листьях. Потом другая машина-веточка её нашла. Потом... в общем, ребёнок вдруг с головой ушёл в свою игру часа на пол.

А я наблюдала. Просто стояла рядом, обняв берёзу, и смотрела. И вдруг заметила яркость солнца, цвет и аромат осенних листьев, пролетевший в небе самолёт. Окунулась в лицо собственного ребёнка, по которому в процессе игры пробежало столько разных эмоций. И вдруг почувствовала прилив нежности, любви и... прилив сил — именно тех, которых так не хватало с утра.

Потом сын вдруг остановился, поднял на меня глаза, как будто вынырнул из своего мира, и бегом обниматься. Ему тоже понадобились мои новые силы, чтобы восстановить потраченную во время игры энергию. А потом совместный дневной сон в обнимку доделал всю оставшуюся восстановительную работу.»

РИСОВАНИЕ С ДЕТЬМИ ОТ 1 ГОДА ДО 3 ЛЕТ

Когда же уже пора учить детей рисовать, показывать им как рисуется домик, солнышко, рассказывать, что травка зеленая, а небо синее?

Как правило, мы, взрослые, не особо обращаем внимание на детские каля-маля и пытаемся подтолкнуть ребенка к изображению реальных предметов.
Взрослым хочется, чтобы дети как можно быстрей начали изображать что-то реальное: круг, квадрат, треугольник, тучу, домики, травку. Мы и не подозреваем, что такими желаниями и советами блокируем развитие у детей способности говорить на изобразительном языке, способности рисовать.

Ребёнок рисует ощущение и отношение к предмету. Если мы даём готовые шаблоны, изображения, предметы, то мышление у дошкольника не генерирует свои образы, мы помогаем ребенку формировать шаблонное мышление.

Рисование — это не просто популярный вид деятельности. Это способ самовыражения без слов, рассказ о переживаниях, которые еще сложно осознать, непосредственная передача своего состояния с помощью художественных средств. У ребенка до 6-7 лет речь развита не настолько хорошо, чтобы он смог сформулировать и внятно выразить то, что он чувствует. Рисование дает детям шанс выразить состояние, отношение к чему-либо, вновь пережить приятное событие или избавиться от негативных эмоций.

Рисование связано с психическими функциями ребенка: с воображением, восприятием, речью и мышлением. Оно развивает эти функции и соотносит их между собой, помогая ребенку упорядочить представления о мире. Надо помнить, что в рисовании ребенок использует опыт, приобретенный в другой деятельности. Чем лучше ребёнок играет, активно познает окружающий его мир — тем лучше он рисует (не значит, что правильно изображает предметы, создает их похожими, а значит, что проходит качественно стадии развития детского рисунка, осваивает изобразительный язык).

Дети до 7-8 лет передают свои ощущения от предмета, выражают свой психический мир во вне. Похожесть не интересна ребёнку, он рисует свое впечатление от предмета. Обычно, это тактильные, двигательные и зрительные впечатления.

У периода каля-маля есть свои названия: хаотические каракули, циркулярные каракули, развитые каракули.

1. ХАОТИЧЕСКИЕ КАРАКУЛИ

Первое освоение изобразительного языка начинается до года, когда малыш берет в руки карандаш и начинает тыкать им в листочек, радуясь, что оставляет следы. Это первые каракульные рисунки. В этот момент ребенок может смотреть по сторонам, на маму и продолжать тыкать. У него получаются хаотические каракули. И возникают они тогда, когда ребенок делает для себя открытие: он может оставлять следы в этом мире!

Если в этот период дать ребенку листок и карандаш, то он с интересом будет проводить карандашом по листку, не соблюдая границы. На этом этапе у него еще не сформирована зрительно-моторная координация (глаз-рука): глаза не следят за тем, что делает рука, а рука действует так, как получается.

В это время мама может дать 1 листок и 1 инструмент для рисования: мягкий карандаш или фломастер, пальчиковые краски, а если ваш ребенок все еще активно изучает мир через рот, то натуральный краситель, например, морковный или свекольный сок. Достаточно дать всего по одному экземпляру, а не россыпь карандашей и фломастеров и целый альбом. Это поможет ребенку сосредоточиться на оставлении следов, а не на том, чтобы попробовать все на вкус.

И важно, чтобы мама давала обратную связь: «Ого, как здорово!», «Как много и красиво ты нарисовал!» — чтобы ребенок получил опыт положительной реакции на свои действия. Особенно на оставление следов.

Надо заметить, что любое размазывание чего-либо в этот период (часто это каша по столу, овощи, макароны) – часть опыта оставления следов. Поэтому мы аккуратно реагируем на такие действия, без критики и негативных эмоциональных реакций.

2. ЦИРКУЛЯРНЫЕ КАРАКУЛИ

Ребенок тыкал, тыкал в листок, потом он делает важно открытие: «Я могу управлять своим движением! Куда захочу, туда и поведу!». Это второе открытие в рисовании тесно связано с психическим развитием. Циркулярные каракули примерно совпадают с тем временем, когда ребёнок начинает кружиться.

Ребенок очень рад, что может САМ рисовать. И тут же изобретает несколько движений: крючки, прямые, круги, разные линии. И начинает их активно отрабатывать. И уже имеется зрительно-моторная координация. Чем выше психическое развитие ребенка, тем больше линий он изобретает! У деток, у которых есть неврологические проблемы, на этом этапе будут очень заметны изменения, поскольку зрительно-моторная координация у них развивается позже.

И именно на этом этапе у родителей появляется соблазн начать обучать ребенка как правильно рисовать квадрат-круг, солнышко-домики. Так можно надолго заблокировать процесс развития этой деятельности. Показ готовых шаблонов приводит к блокировке развития образного мышления, а в будущем — к шаблонному рисованию.

На этом этапе мама опять дает по одному листу и всего два фломастера, карандаша, баночки с краской. Важно, чтобы ребенок смог сосредоточиться на самом акте овладения своими движениями на листе.
Здесь важно восхищаться разными линиями: «О, какой кружочек, какая завитушка, какая толстая линия!» и т.д. Не даем своих ассоциаций: «Это зайчик, медведь, машинка и прочее?». Не показываем шаблона и не обучаем. После того, как ребенок вам показал свои каля-маля, можно сказать «Нарисуй еще!».

3. РАЗВИТЫЕ КАРАКУЛИ

На третью стадию каракульного рисования ребенок выходит от 2-х до 3-х лет. Это благословленное время. «Лист мне тоже подчиняется! Я имею власть над пространством!» В этот период ребенок много бегает, он осваивает пространство. Фломастеры бегают по листочку. Ребенок осваивает пространство-лист, чувствует его край и учитывает это в своих графических действиях. «То, что я делаю, я делаю хорошо. Я знаю, как надо!» У ребенка формируется важное композиционное чутье.

Период развитых каракулей — время для выстраивания композиции расположения предметов на листе. Развитые каракули — это свобода! Рисование тесно связано с телом, с физическим движением. Давайте ребенку возможность много двигаться.

Развитые каракули – это стадия интерпретаций своих рисунков, это переход к изобразительному рисованию. Ребенок в бесформенных изображениях начинает видеть смысл. В 2,5-3 года, совершается революция. Ребенок обнаруживает, что его линии, точки, кружочки на что-то похожи. Они могут быть чем-то и что-то значить именно для него. Так ребенок открывает для себя знаковую функцию рисования. Все эти кружочки, пятна становятся элементами графического языка, при помощи которых ребенок начинает изображать человека, животных и даже абстрактные идеи.

На этом этапе ребенку важно нарисовать все, что он хочет. И здесь он проделывает огромную интеллектуальную работу, он учится видеть необходимые и достаточные признаки персонажа: человека, животного, предмета.

На этом этапе мама может дать несколько ручек, карандашей, мелков и листы разной формы: круглые, маленькие, большие, треугольные, овальные. Мы знакомим ребенка с кистью и красками: гуашью, акварелью. И именно на этой стадии ребенок приносит вам рисунок и говорит: «Смотри — это машина едет, дождь идет, комары летают и т.д.».

Итак, ребенок примерно с 1 года до 3 лет проходит несколько стадий доизобразительного рисования:
• Следы
• Власть над движением
• Поиск смысла в нарисованном рисунке
• Желание изобразить что-то

Рисование для ребенка должно быть радостью! И даже каракули нужно вешать на стену, любоваться ими и показывать с гордостью друзьям и знакомым.

Дорогие родители!
Наверняка среди вас есть креативные и идейные садоводы-любители, а может быть даже ландшафтные дизайнеры!?

Очень нужно воплотить идею клумбы возле центра!!!!!!!!!!!!!!!
ПОМОГИТЕ пожалуйста!

Естественно за вашу услугу предполагается оплата!

Если есть возможность и желание помочь, можно:

позвонить по телефону центра: 52-70-57 или
написать сообщение Синициной Ольге https://vk.com/id94241540